Русь советская

                                                                А. Сахарову

          Тот ураган прошел. Нас мало уцелело.
          На перекличке дружбы многих нет.
          Я вновь вернулся в край осиротелый,
          В котором не был восемь лет.

          Кого позвать мне? С кем мне поделиться
          Той грустной радостью, что я остался жив?
          Здесь даже мельница - бревенчатая птица
          С крылом единственным - стоит, глаза смежив.

          Я никому здесь не знаком,
          А те, что помнили, давно забыли.
          И там, где был когда-то отчий дом,
          Теперь лежит зола да слой дорожной пыли.

          А жизнь кипит.
          Вокруг меня снуют
          И старые и молодые лица.
          Но некому мне шляпой поклониться,
          Ни в чьих глазах не нахожу приют.

          И в голове моей проходят роем думы:
          Что родина?
          Ужели это сны?
          Ведь я почти для всех здесь пилигрим угрюмый
          Бог весть с какой далекой стороны.

          И это я!
          Я, гражданин села,
          Которое лишь тем и будет знаменито,
          Что здесь когда-то баба родила
          Российского скандального пиита.

          Но голос мысли сердцу говорит:
          "Опомнись! Чем же ты обижен?
          Ведь это только новый свет горит
          Другого поколения у хижин.

          Уже ты стал немного отцветать,
          Другие юноши поют другие песни.
          Они, пожалуй, будут интересней -
          Уж не село, а вся земля им мать".

          Ах, родина! Какой я стал смешной.
          На щеки впалые летит сухой румянец.
          Язык сограждан стал мне как чужой,
          В своей стране я словно иностранец.

          Вот вижу я:
          Воскресные сельчане
          У волости, как в церковь, собрались.
          Корявыми, немытыми речами
          Они свою обсуживают "жись".

          Уж вечер. Жидкой позолотой
          Закат обрызгал серые поля.
          И ноги босые, как телки под ворота,
          Уткнули по канавам тополя.

          Хромой красноармеец с ликом сонным,
          В воспоминаниях морщиня лоб,
          Рассказывает важно о Буденном,
          О том, как красные отбили Перекоп.

          "Уж мы его - и этак и раз-этак, -
          Буржуя энтого... которого... в Крыму..."
          И клены морщатся ушами длинных веток,
          И бабы охают в немую полутьму.

          С горы идет крестьянский комсомол,
          И под гармонику, наяривая рьяно,
          Поют агитки Бедного Демьяна,
          Веселым криком оглашая дол.

          Вот так страна!
          Какого ж я рожна
          Орал в стихах, что я с народом дружен?
          Моя поэзия здесь больше не нужна,
          Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

          Ну что ж!
          Прости, родной приют.
          Чем сослужил тебе - и тем уж я доволен.
          Пускай меня сегодня не поют -
          Я пел тогда, когда был край мой болен.

          Приемлю все.
          Как есть все принимаю.
          Готов идти по выбитым следам.
          Отдам всю душу октябрю и маю,
          Но только лиры милой не отдам.

          Я не отдам ее в чужие руки,
          Ни матери, ни другу, ни жене.
          Лишь только мне она свои вверяла звуки
          И песни нежные лишь только пела мне.

          Цветите, юные! И здоровейте телом!
          У вас иная жизнь, у вас другой напев.
          А я пойду один к неведомым пределам,
          Душой бунтующей навеки присмирев.

          Но и тогда,
          Когда во всей планете
          Пройдет вражда племен,
          Исчезнет ложь и грусть, -
          Я буду воспевать
          Всем существом в поэте
          Шестую часть земли
          С названьем кратким "Русь".

          <1924>

    —

    Примечания

    Газета "Бакинский рабочий", 1924, N216, 24 сентября без строк 32-35, 45-48); полностью - журнал "Красная новь", Москва, 1924, N5, август-сентябрь.

    Сахаров А.М. - товарищ Есенина, сотрудник издательства.