<< Вернуться
Произведение: Лужа бородатой свиньи
I
Образ свиньи неистребим в сердце человеческих поколений; время от
времени природа, уступая немилосердной потребности народов, наций и рас,
производит странные образцы, прихлопывая одним небольшим усилием все
радостные представления наши о мыле, зубных щетках и полотенцах.
В мае 1912 года двое любопытных молодых людей стояли у высокого
деревянного забора; один из них наклонил голову и, уперев руки в бедра,
держал на своих плечах товарища, который, схватившись за край ограды,
усаженный гвоздями, смотрел внутрь двора.
В лице нижнего было выражение физического усилия и нескрываемой зависти
к стоявшему на его плечах человеку; пошатываясь от тяжести, нижний
ежеминутно спрашивал:
- Ну, что? Что там? А? Видно что-нибудь, нет?
Нижнего звали Брюс, а верхнего Тилли.
- Постой, - шепотом сказал Тилли, - молчи, мы сейчас уйдем.
- В тебе пять пудов, если не больше, - ответил Брюс.
- Просто ты слаб, - возразил Тилли, - постой еще две минуты.
Вдруг Тилли наклонил голову и спрыгнул; одновременно с этим Брюс
услышал за стеной выстрел и хриплый голос, выкрикивающий угрозы.
- Он увидел меня, - вскричал Тилли, - удерем, а то он спустит собаку.
Оба стремглав бросились в переулок, перескакивая через заросшие
крапивой канавы, и остановились на деревенской площади. Тилли сказал:
- Ничего особенного. Мне наговорили про него столько диковинных вещей,
что я даже разочарован. Но что это? Неужели мне отстрелили ухо?
Он схватился рукой за мочку, и пальцы его стали красными.
- Пустяки, - сказал Брюс, - ухо лишь оцарапано; вообрази, что была
кошка.
- Однако, прыжок этой кошки мог сделать меня мертвом мышью... еще
вершок влево, и кончено. Сядем здесь, у ворот, в этой каменной нише, остатке
феодальных времен.
- Ты демократ, тогда я на будущих выборах отдам свой голос Бородатой
Свинье.
- Свирепая шутка, - сказал Тилли, - нет, подвинься немного, и я
расскажу тебе о том, что, стоя на твоих плечах, видел я в Луже Бородатой
Свиньи.
II
Та, мрачный человек с веселыми глазами, здесь гость - и многие сплетни
местечка неизвестны тебе. Бородатая Свинья, как его прозвали, иначе Зитор
Кассан, веселился тут десять лет и жирел, как сумасшедший, не по дням, а по
часам. Он нажил большие деньги на торговле человеческим мясом. Не делай
больших глаз, под этим понимается только контора для найма прислуги. Ценой
неусыпной бдительности и настоящих коммерческих судорог Зитор Кассан достиг
своего идеала жизни. Существование его - бессмысленный танец живота и...
тайна, таинственность, обнесенная той самой стеной, возле которой оцарапала
меня кошка.
Дом его прозвали "Лужей", а его самого - "Свиньей", еще "Бородатой";
изобидели человека в хвост и пятку. Но он сам виноват в этом. Он
показывается - правда, редко - на улицах, в самых оцепенелых от грязи
покровах и запускает свою растительность. Относительно его души я и заглянул
сегодня во двор к Зитору Бородатому, но вижу, что мне много соврали.
Прежде всего, согласно уверениям женщин, я ожидал встретить большой
чудесный цветник, среди которого из самых вонючих отбросов разведена лужа
симпатичного зеленовато-черного цвета; над ней якобы стаи мух исполняют
замысловатый танец, а Бородатая Свинья купается в этой самой жидкости. Но
женщины - вообще очаровательные существа - не знают жизни; для такой лужи
нужна выдумка и легкая ржавчина анархизма, где же взять это бедной свинье?
Нет, я видел не картину, а фотографию. Зитор Кассан лежал голый до
пояса в самом центре огромного солнечного пятна, между собачьей будкой и
дверью своего логова. У трех тощих деревьев стоял стол. Высокая, согбенная
старуха служанка, с отвисшей нижней губой и медной серьгой в ухе, выносила
различные кушанья. От них валил пар; телятина и различные птичьи ножки
торчали со всех сторон блюд, а Бородатая Свинья пожирал их, сверкая зубами и
белками на кувшинном своем портрете, и после каждой смены ложился на
солнцепек, нежно поглаживая живот ладонью; все время он пил и ел и, надо
тебе сказать, пообедал за шестерых.
Двор не представлял ничего особенного: он был пуст, - вот все, что
можно сказать о нем, безотраден и пуст, как сгнившая яичная скорлупа; в
будке, свесив язык, лежала цепная собака да у старых костей под забором
скакали вороны. Когда Зитор Кассан кончил шлепать губами, в дверях дома
появилась женщина. Это была маленькая, но упитанная особа лет тридцати, с
челкой на лбу и выдавшейся нижней челюстью. Она вышла и остановилась, а
Зитор, стоя против нее, смотрел на нее, она на него, и так, с минуту,
склонив, как быки, головы, смотрели они, не улыбаясь, в упор друг на друга,
почесали шеи и разошлись.
- Простая штука, - сказал Брюс, - после этого он выпалил в тебя из
револьвера?
- Вот именно. Он заметил, что я смотрю, и сказал громко: "Эй, эй, воры
лезут ко мне, слезайте, воришка, а то будет плохо". Затем, без дальнейшего,
выпустил пулю. Отомстим Зитору, Брюс.
- Есть. Давай бумагу и карандаш.
- Что ты придумал?
- Разные вещи.
- Посмотрим.
Брюс положил на скамейку листок бумаги и стал, посмеиваясь, писать, а
Тилли читал через плечо друга, и оба под конец письма звонко расхохотались.
Было написано:
"Многочисленные тайные силы управляют жизнью животных и человека. Мне,
живущему в городке Зурбагане, имеющему внутренние глаза света и треугольник
Родоса, открыта твоя судьба. Ты проклят во веки веков землей, солнцем и
мыслью Великой Лисицы, обитающей под Деревам Мудрости. Неизбежная твоя
гибель ужасает меня. Отныне, лишенный всякого аппетита, сна и покоя, ты
будешь сохнуть, подобно гороховому стручку, пожелтеешь и смертью умрешь
после двух лун, между утренней и вечерней зарей, в час Второго красного
петуха.
Бен-Хаавер-Зюр, прозванный "Великаном и Постоянным".
- А! - сказал Брюс, перечитывая написанное.
Тилли корчился от душившего его хохота. Повесы, похлопывая друг друга
по коленкам, запечатали диковинное послание в конверт и опустили в почтовый
ящик.
III
Лето подходило к концу. Вечером, загоняя коров, пастух играл на рожке,
и Тилли, прислушиваясь к нехитрому звуку меди, захотел прогуляться. Он взял
шляпу, тросточку и прошел в рощу. Он думал о жизни, о боге.
- Ну, смотрите, - сказал он вдруг, - вот еще меланхолик, бродящий,
подобно мне, запинаясь о корни.
Неизвестный приблизился; Тилли, рассмотрев его, вздрогнул. Ужасен был
вид у встреченного им человека: всклокоченная борода спускалась на грудь,
синие, впалые щеки сводило гримасой, глаза блестели дико и жалобно, а руки,
торча из ободранных рукавов, напоминали когтистые лапы зверя. Тряпка-шарф
болтался на худой шее, неприкрытые волосы тряслись при каждом шаге, тряслась
голова, трясся весь человек.
- Господин Зитор Кассан, - сказал Тилли, не веря глазам, - что с вами?
- А, сынок помещика, - хрипло, облизывая губы, произнес Зитор и уныло
рассмеялся, - а что со мной? Что, удивительно?
- Ничего, - сказал Тилли, но подумал: "Он исхудал на пять пудов, это
ясно". Вслух он прибавил: - Что вы здесь делаете? Не ищете ли здесь лисицу
под Деревом Мудрости?
Он не успел засмеяться и отойти, как Зитор положил обе руки на его
плечи, обыскивая лицо Тилли подозрительным взглядом. И такова была сила его
внимания, что Тилли не мог пошевелиться.
- Вы знаете, - сказал Зитор, - а что вы знаете? Это мне стоит жизни.
- Успокойтесь. - Тилли побледнел и необдуманно выдал себя. - Это была
шутка, - сказал он, - я и Брюс сочинили для развлечения. Пустите меня.
Зитор держал его стальным усилием злобы и не думал отпускать. Пока он
молчал, Тилли не знал, что будет дальше.
- Я думал над этим письмом, - сказал, наконец, Зитор. - Поэтому я и
умру сегодня, в час красного петуха. Так это вы устроили мне, щенок? Ваше
письмо взяло у меня жизнь. Я лишился аппетита, сна и покоя. До этого ел и
спал хорошо. Я мало жил. Я много наслаждался едой, сном и женщиной, но этого
мало. Я хотел бы еще очень много есть, спать и наслаждаться женщиной.
- В чем же дело? - сказал Тилли. - Вам никто не мешает.
- Нет, - возразил Зитор, - я могу наслаждаться, но ведь я умру. Ведь я
думал об этом. Когда я умру, - я не смогу наслаждаться. Я сегодня умру, умру
голодный, несытый, не съевший и четверти того, что мог бы скушать. Теперь
мне все равно. Дело сделано.
- Охотно извиняюсь, - сказал, струсив, Тилли.
- Меня прозвали Бородатой Свиньей, - продолжал Зитор. - Свинья казнит
человека.
Быстрее, чем Тилли успел сообразить в чем дело, Кассан Зитор ударил его
по голове толстой дубовой тростью, и молодой человек, пошатнувшись, упал. Он
был оглушен. Зитор наклонился над ним и стал что-то делать, а когда
выпрямился, Тилли успел забыть о письме к Зитору навсегда.
- Два месяца я худел и думал, думал и худел, - пробормотал Зитор. -
Довольно с меня этой пытки. Ах, все пропало! Но я бы охотно съел сейчас пару
жареных куриц и колбасу. Все равно, жизнь испорчена.
Он удалился в глубину рощи, и скоро под его тяжестью заскрипел сук, а в
деревне, невинный и безучастный, запел рыжий петух свое надгробное Бородатой
Свинье слово:
- Ку-ка-реку!
ПРИМЕЧАНИЯ
Лужа Бородатой Свиньи. Впервые - журнал "Неделя "Современного слова",
1912, Э 247. Издавая рассказ в 1929 году, автор исключил из третьей его
части два первых абзаца.
Треугольник Родоса - возможно, А.С.Грин имел в виду "прямоугольник
Родоса" - общий план прямоугольной застройки кварталов города Родос,
примененный древним архитектором Гипподамом.
Ю.Киркин