Сказка о золотом петушке

 Сказка о золотом петушке




   Негде, в тридевятом царстве,
   В тридесятом государстве,
   Жил-был славный царь Дадон.
   С молоду был грозен он
   И соседям то и дело
   Наносил обиды смело,
   Но под старость захотел
   Отдохнуть от ратных дел
   И покой себе устроить;
   Тут соседи беспокоить
   Стали старого царя,
   Страшный вред ему творя.
   Чтоб концы своих владений
   Охранять от нападений,
   Должен был он содержать
   Многочисленную рать.
   Воеводы не дремали,
   Но никак не успевали:
   Ждут, бывало, с юга, глядь, —
   Ан с востока лезет рать.
   Справят здесь, — лихие гости
   Идут от моря. Со злости
   Инда плакал царь Дадон,
   Инда забывал и сон,
   Что и жизнь в такой тревоге!
   Вот он с просьбой о подмоге
   Обратился к мудрецу,
   Звездочету и скопцу —
   Шлет за ним гонца с поколоном.
   Вот мудрец перед Дадоном
   Стал и вынул из мешка
   Золотого петушка.
   "Посади ты эту птицу, —
   Молвил он царю, — на спицу;
   Петушок мой золотой
   Будет верный сторож твой:
   Коль кругом все будет мирно,
   Так сидеть он будет смирно;
   Но лишь чуть со стороны
   Ожидать тебе войны,
   Иль набега силы бранной,
   Иль другой беды незванной,
   В миг тогда мой петушок
   Приподымет гребешок,
   Закричит и встрепенется,
   И в то место обернется".
   Царь скопца благодарит,
   Горы золота сулит:
   "За такое одолженье, —
   Говорит он в восхищенье, —
   Волю первую твою
   Я исполню, как мою".
   Петушок с высокой спицы
   Стал стеречь его границы.
   Чуть опасность где видна,
   Верный сторож, как со сна,
   Шевельнется, встрепенется,
   К той сторонке обернется
   И кричит: "Кири-ку-ку!
   Царствуй, лежа на боку!"
   И соседи присмирели,
   Воевать уже не смели:
   Таковой им царь Дадон
   Дал отпор со всех сторон!
   Год, другой проходит мирно,
   Петушок сидит все смирно;
   Вот однажды царь Дадон
   Страшным шумом пробужден:
   "Царь ты наш! Отец народа! —
   Возглашает воевода, —
   Государь! проснись! беда!" —
   — "Что такое, господа? —
   Говорит Дадон, зевая, —
   А?.. Кто там?.. беда какая?"
   Воевода говорит:
   "Петушок опять кричит,
   Страх и шум во всей столице".
   Царь к окошку, — ан на спице,
   Видит, бъется петушок,
   Обратившись на восток.
   Медлить нечего: "Скорее!
   Люди, на конь! Эй, живее!"
   Царь к востоку войско шлет,
   Старший сын его ведет.
   Петушок угомонился,
   Шум утих, и царь забылся.
   Вот проходит восемь дней,
   А от войска нет вестей:
   Было ль, не было ль сраженья —
   Нет Дадону донесенья.
   Петушок кричит опять.
   Кличит царь вторую рать.
   Сына он теперь меньшого
   Шлет на выручку большого;
   Петушок опять утих.
   Снова вести нет от них,
   Снова восемь дней проходит;
   Люди в страхе дни проводят,
   Петушок кричит опять,
   Царь скликает третью рать
   И ведет ее к востоку,
   Сам не зная, быть ли проку.
   Войска идут день и ночь;
   Им становится невмочь.
   Ни побоища, ни стана,
   Ни надгробного кургана
   Не встречает царь Дадон.
   «Что за чудо?» — мыслит он.
   Вот осьмой уж день проходит,
   Войско в горы царь приводит
   И промеж высоких гор
   Видит шелковый шатер.
   Все в безмолвии чудесном
   Вкруг шатра; в ущелье тесном
   Рать побитая лежит.
   Царь Дадон к шатру спешит...
   Что за страшная картина!
   Перед ним его два сына
   Без шеломов и без лат
   Оба мертвые лежат,
   Меч вонзивши друг во друга.
   Бродят кони их средь луга,
   По протоптанной траве,
   По кровавой мураве...
   Царь завыл: "Ох, дети, дети!
   Горе мне! попались в сети
   Оба наши сокола!
   Горе! смерть моя пришла".
   Все завыли за Дадоном,
   Застонала тяжким стоном
   Глубь долин, и сердце гор
   Потряслося. Вдруг шатер
   Распахнулся... и девица,
   Шамаханская царица,
   Вся сияя, как заря,
   Тихо встретила царя.
   Как пред солнцем птица ночи,
   Царь умолк, ей глядя в очи,
   И забыл он перед ней
   Смарть обоих сыновей.
   И она перед Дадоном
   Улыбнулась — и с поклоном
   Его за руку взяла
   И в шатер свой увела.
   Там за стол его сажала,
   Всяким яством угощала,
   Уложила отдыхать
   На парчовую кровать.
   И потом, неделю ровно,
   Покорясь ей безусловно,
   Околдован, восхищен,
   Пировал у ней Дадон.
   Наконец и в путь обратный
   Со своею силой ратной
   И с девицей молодой
   Царь отправился домой.
   Перед ним молва бежала.
   Быль и небыль разглашала.
   Под столицей, близ ворот
   С шумом встретил их народ, —
   Все бегут за колесницей,
   За Дадоном и царицей;
   Всех приветствует Дадон...
   Вдруг в толпе увидел он:
   В сарачинской шапке белой,
   Весь, как лебедь, поседелый
   Старый лруг его, скопец.
   "А, здорово, мой отец, —
   Молвил царь ему, — что скажешь?
   Подь поближе. Что прикажешь?"
   — "Царь! — ответствует мудрец, —
   Разочтемся наконец.
   Помнишь? за мою услугу
   Обещался мне, как другу,
   Волю первую мою
   Ты исполнить, как свою.
   Подари ж ты мне девицу,
   Шамаханскую царицу".
   Крайне царь был изумлен.
   "Что ты? — старцу молвил он, —
   Или бес в тебя ввернулся,
   Или ты с ума рехнулся.
   Что ты в голову забрал?
   Я, конечно, обещал,
   Но всему же есть граница.
   И зачем тебе девица?
   Полно, знаешь ли, кто я?
   Попроси ты от меня
   Хоть казну, хоть чин боярский,
   Хоть коня с конюшни царской,
   Хоть полцарства моего".
   — Не хочу я ничего!
   Подари ты мне девицу,
   Шамаханскую царицу", —
   Говорит мудрец в ответ.
   Плюнул царь: "Так лих же: нет!
   Ничего ты не получишь.
   Сам себя ты, грешник, мучишь;
   Убирайся, цел пока;
   Оттащите старика!"
   Старичок хотел заспорить,
   Но с иным накладно вздорить;
   Царь схватил его жезлом
   По лбу; тот упал ничком,
   Да и дух вон. — Вся столица
   Содрогнулась, а девица —
   Хи-хи-хи да ха-ха-ха!
   Не боится, знать, греха.
   Царь, хоть был встревожен сильно,
   Усмехнулся ей умильно.
   Вот — въезжает в город он...
   Вдруг раздался легкий звон,
   И в глазах у всей столицы
   Петушок спорхнул со спицы,
   К колеснице полетел
   И царю на темя сел,
   Встрепенулся, клюнул в темя
   И взвился... и в то же время
   С колесницы пал Дадон —
   Охнул раз, — и умер он.
   А царица вдруг пропала,
   Будто вовсе не бывало.
   Сказка ложь, да в ней намек!
   Добрым молодцам урок.