Русь уходящая

          Мы многое еще не сознаем,
          Питомцы ленинской победы,
          И песни новые
          По-старому поем,
          Как нас учили бабушки и деды.

          Друзья! Друзья!
          Какой раскол в стране,
          Какая грусть в кипении веселом!
          Знать, оттого так хочется и мне,
          Задрав штаны,
          Бежать за комсомолом.

          Я уходящих в грусти не виню,
          Ну где же старикам
          За юношами гнаться?
          Они несжатой рожью на корню
          Остались догнивать и осыпаться.

          И я, я сам,
          Не молодой, не старый,
          Для времени навозом обречен.
          Не потому ль кабацкий звон гитары
          Мне навевает сладкий сон?

          Гитара милая,
          Звени, звени!
          Сыграй, цыганка, что-нибудь такое,
          Чтоб я забыл отравленные дни,
          Не знавшие ни ласки, ни покоя.

          Советскую я власть виню,
          И потому я на нее в обиде,
          Что юность светлую мою
          В борьбе других я не увидел.

          Что видел я?
          Я видел только бой
          Да вместо песен
          Слышал канонаду.
          Не потому ли с желтой головой
          Я по планете бегал до упаду?

          Но все ж я счастлив.
          В сонме бурь
          Неповторимые я вынес впечатленья.
          Вихрь нарядил мою судьбу
          В золототканое цветенье.

          Я человек не новый!
          Что скрывать?
          Остался в прошлом я одной ногою,
          Стремясь догнать стальную рать,
          Скольжу и падаю другою.

          Но есть иные люди.
          Те
          Еще несчастней и забытей.
          Они, как отрубь в решете,
          Средь непонятных им событий.

          Я знаю их
          И подсмотрел:
          Глаза печальнее коровьих.
          Средь человечьих мирных дел,
          Как пруд, заплесневела кровь их.

          Кто бросит камень в этот пруд?
          Не троньте!
          Будет запах смрада.
          Они в самих себе умрут,
          Истлеют падью листопада.

          А есть другие люди,
          Те, что верят,
          Что тянут в будущее робкий взгляд.
          Почесывая зад и перед,
          Они о новой жизни говорят.

          Я слушаю. Я в памяти смотрю,
          О чем крестьянская судачит оголь.
          "С Советской властью жить нам по нутрю...
          Теперь бы ситцу... Да гвоздей немного..."

          Как мало надо этим брадачам,
          Чья жизнь в сплошном
          Картофеле и хлебе.
          Чего же я ругаюсь по ночам
          На неудачный, горький жребий?

          Я тем завидую,
          Кто жизнь провел в бою,
          Кто защищал великую идею.
          А я, сгубивший молодость свою,
          Воспоминаний даже не имею.

          Какой скандал!
          Какой большой скандал!
          Я очутился в узком промежутке.
          Ведь я мог дать
          Не то, что дал,
          Что мне давалось ради шутки.

          Гитара милая,
          Звени, звени!
          Сыграй, цыганка, что-нибудь такое,
          Чтоб я забыл отравленные дни,
          Не знавшие ни ласки, ни покоя.

          Я знаю, грусть не утопить в вине,
          Не вылечить души
          Пустыней и отколом.
          Знать, оттого так хочется и мне,
          Задрав штаны,
          Бежать за комсомолом.

          <1924>

    —

    Примечания

    Газета "Заря Востока", Тифлис, 1924, N722, 6 ноября.